 Итак, как мы и обещали, в промежутках между монстропереводом — кое-что более короткое. Название: Из одного круга - 1/2 Переводчик: somewhere_there Беты: Дила, Nefritica, chujaia Оригинал: The Same Circles — scorch66 Пейринг/Персонажи: Каменаши Казуя (Каме) / Тагучи Джунноске (Джунно), Накамару Юичи, Кояма Кеичиро, Такизава Хидеаки Категория: слэш Жанр: драма, АУ Рейтинг: PG-13 Размер: 9925 слов Краткое содержание: Каме готов разделить с Тагучи кладовку, но не подиум. Часть 1 Это была одна из тех великолепных вечеринок с вином и закусками, от которых Каме не мог отказаться, пусть даже порой и чувствовал себя собакой на выставке, вышагивающей по кругу на поводке, чтобы окружающие могли вдоволь поахать над её безупречно холёной шёрсткой. Впрочем, к этому он давно уже привык. Да и нельзя было упускать возможность пересечься с людьми, занимающими самые высокие позиции в индустрии моды. Ведь в числе приглашённых числились спонсоры, именитые дизайнеры, а также представители рекламных агентств и целой кучи модных журналов. — Это Джули, — прошептал на ухо Каме его менеджер, когда они приблизились к женщине, настолько хорошо скрывавшей свой истинный возраст, что обычный человек никогда бы о нём не догадался. — По слухам, она вскоре примет руководство… — Johnny’s Fashions. Я знаю, — так же тихо пробормотал Каме, пробираясь среди моделей, гордо демонстрирующих себя в свете множества канделябров. Накамару отстал, извиняясь перед одной из них за то, что его запонка зацепилась за её платье, и когда он наконец нагнал Каме, тот наградил его кривоватой ухмылкой. — Нервничаешь? Тебе следует больше в меня верить. Лицо Накамару приняло выражение, делавшее его больше похожим на школьного учителя, чем на менеджера лучшей из моделей агентства DreamBoys. — Мы не имеем права облажаться. Она очень редко появляется на таких вечеринках, а нам нужно… — Я знаю, — ещё раз с упором повторил Каме и, белозубо улыбаясь, обернулся к Джули, с которой только что встретился взглядом. Он отвесил изящный поклон и как будто невзначай откинул тёмную чёлку со лба, чтобы свет упал на его лицо под наиболее выгодным углом. — Каменаши Казуя. Очень рад с вами познакомиться. Johnny’s Fashions уже многие годы считалось крупнейшим модным брендом Японии, и не похоже было, что смена руководства как-то изменит это положение. Учитывая поколениями наработанную репутацию, маркетинговую команду, позиционирующую их товары как превосходящие все прочие, и таких корифеев, как Кимура Такуя, в качестве лица их рекламной компании, попасть в обойму Johnny’s Fashions означало бы сорвать величайший куш. Каме помнил, как ещё подростком рассматривал Кимуру на обложках журналов, помнил, как тайком перед зеркалом в спальне копировал его позы и отращивал волосы, чтобы уложить их в такую же причёску. Каким бы глупым ни было его обожание, казалось, всё это происходило только вчера. Собственно, благодаря этому он и находился сейчас здесь и целовал ручку Джули, а Накамару нервно топтался рядом, вытирая пот со лба. Каме едва приступил к ненавязчивой, тщательно отрепетированной саморекламе, как вдруг его перебил чей-то голос. — А, Джули-сан! Простите, что прерываю, но такая честь видеть вас здесь, — Кояма поклонился, одновременно тепло улыбаясь всем присутствующим, и Каме почувствовал, как Накамару рядом расправил плечи, не желая, чтобы на фоне роста Коямы они смотрелись какими-то карликами. Учитывая, что обе фирмы были модельными агентствами, не удивительно, что работники DreamBoys и NTT вращались в одних и тех же кругах. Это было так же неизбежно, как присутствие самого нелюбимого кузена на общесемейных сборищах, и чем чаще они сталкивались, тем жарче разгоралось соперничество. Кояма снова и снова с вкрадчивой изобретательностью покушался на их территорию, и, хотя Каме знал, что вне работы они с Накамару являлись старыми друзьями, сейчас был совсем другой случай. — Что вы, что вы, мы как раз говорили о том же, — смешок Накамару прозвучал несколько скованно, хотя далеко не так скованно, как во времена, когда его впервые назначили менеджером Каме несколько лет назад. Работа с людьми, определяющими политику этой крайне конкурентной отрасли, поневоле научила его такту, а вместе с ним пришло умение притворяться. И слава богу. — Я как раз собирался представить Джули-сан Каме, лицо DreamBoys. Надеюсь, вы о нас слышали? — О да, — Джули окинула Каме заинтересованно-оценивающим взглядом. — Вы, кажется, довольно молоды для всех этих игр, не так ли? Впрочем, полагаю, это только делает вас привлекательнее. — Юность всегда в моде, — добавили рядом жизнерадостным голосом, и глаза Каме инстинктивно сузились, когда он понял, что сейчас увидит всё ту же неизменно солнечную улыбку ещё до того, как поднял свой взгляд. — А вы?.. — О, прошу прощения, — Кояма указал на худощавую фигуру, стоящую рядом и не уступающую ему ростом. — Это Тагучи Джунноске. Он — восходящая звезда NTT по причинам, о которых вы, я уверен, можете догадаться сами. Каме едва удержался, чтобы не закатить глаза. Вместо этого его взгляд непроизвольно отследил линию длинных ног Тагучи, когда тот низко склонился в поклоне, а потом распрямился всё с той же немеркнущей улыбкой. Если смокинг Каме был серебристо-серым, с современным, облегающим силуэтом, подчёркивающим его талию таким образом, чтобы максимально привлечь внимание (как было ему прекрасно известно), то смокинг Тагучи был классическим, элегантным и чёрным. И бросался в глаза только потому, что был надет на ком-то вроде Тагучи, хотя Каме никогда не признался бы в этом вслух. ~*~ — Наслаждаешься вечером? Каме бы соврал, сказав, что не заметил Тагучи, медленно пробирающегося к нему сквозь толпу, и тем не менее бровь его надменно приподнялась. — До этого момента, — он сделал глоток из своего бокала и продолжил упорно смотреть в другую сторону, когда Тагучи расхохотался, запрокинув голову. Тагучи смеялся постоянно. Однажды он проснётся весь в морщинках и его карьера закончится, и Каме сможет посещать такие вечеринки, как эта, не подвергаясь опасности быть атакованным его постоянными улыбками. — Сегодня довольно любопытная публика, да? Кажется, я видел пару актёров. А что насчёт тебя, успел познакомиться с кем-нибудь интересным? Тагучи подхватил напиток с подноса проходившего мимо официанта и беспечно устроился рядом с Каме, не обращая внимания на то, что Каме пытался его игнорировать. Они расположились чуть в стороне от общей массы людей, наблюдая за тем, как различные ткани каждая по-своему поглощают или отражают свет. Где-то между мельтешащими фигурами Каме высмотрел Накамару, пытающегося раздавать свои визитные карточки людям, у которых не было ни карманов, чтобы их положить, ни, по правде, малейшего интереса к тому, чтобы сохранить их. Каме сделал ещё один глоток из бокала, прежде чем поддался покалывающему язык шампанскому и развернулся к Тагучи с язвительной улыбкой. — Зачем? Чтобы вы попытались присвоить себе ещё больше наших контактов? То, как брови Тагучи наконец-то хмуро сошлись на переносице, доставило ему удовольствие. По крайней мере, это не было притворством. — Ты о том, что случилось раньше? С Джули? Мы не… Каме фыркнул. — Не льсти себе, думая, что обязан передо мной извиняться. Я сказал «пытались», не так ли? Я точно заключу эту сделку до того, как в следующий раз буду иметь несчастье повстречаться с тобой. Странным образом это, кажется, вернуло Тагучи хорошее расположение духа. — Тогда, надеюсь, это случится скоро. Каме быстро отвёл глаза и сглотнул, чувствуя, как шампанское, пощипывая, пролилось ему в горло. — Ты хорошо выглядишь сегодня, Казуя, — продолжил Тагучи, и Каме резко развернулся, готовый вызвериться на него за фамильярность, которую никто не позволял… и заткнулся при виде мягкой улыбки, выглядевшей почти… искренней. — Очень красивый. Красивый. Каме ежедневно слышал менее традиционные вариации этого слова: фотографы и редакторы требовали желанного, сексуального, чарующего, соблазнительного… но «красивый» он не слышал уже давным-давно. И теперь это слово звучало до странности… невинно. Наивно. Каме сухо рассмеялся. — Спасибо. А ты выглядишь как дворецкий. Дворецкий, который, проходя, заставляет все головы оборачиваться. Тагучи внушительно возвышался над толпой со своей геометрической причёской, ассиметрично остриженной коротко на одной стороне и свисающей тёмным мазком на другую. Каме прекрасно знал, что сам он не смог бы воссоздать этот образ и вполовину так же удачно, и не только потому, что был на голову ниже. Несмотря на несколько довольно откровенных фотосессий в прошлом, Каме не была присуща смелость Тагучи, непринуждённая уверенность в себе, заставляющая того выделяться, даже не прикладывая усилий. Вряд ли Тагучи когда-нибудь репетировал сексуальные выражения лица перед зеркалом в ванной. И дело совсем не в том, что Каме находил его хоть в малейшей степени сексуальным. Или красивым. Хотя тот и казался хрестоматийным образцом высокого темноволосого красавца. Так что не было ничего таинственного в том, как они оказались обжимающимися в глубине гардероба. — Я не… — Тагучи, задыхаясь, отстранился, и Каме пришлось притянуть его за шею, чтобы снова резко прижаться губами к губам. Их окружали шерсть и перья, и ароматы не менее семи различных духов, и Каме задыхался от сумасшествия и жара. Так жарко. Он горел и тем не менее никак не мог насытиться влажным жаром у Тагучи во рту. Тагучи пришлось силой отцепить его руки, чтобы отстраниться снова. Каме издал низкое, сердитое рычание, чувствуя, как вздымается грудь Тагучи, прижатая к его собственной. — Я не занимаюсь сексом на один раз, Казуя. — Отлично, — быстро кивнул Каме. Замечательно, и теперь, когда они покончили с этим… — Ты вообще хочешь этого или нет? — прошипел Каме, когда Тагучи отвернул голову в сторону. Он чувствовал, как пальцы того сжались на пульсе его запястий. — Сильнее, чем ты можешь представить, — голос Тагучи прозвучал низко и хрипло. Его припухшие губы были еле различимы в окружающем полумраке, — но я серьёзно. — Отлично, — повторил Каме, одно слово — полное едва контролируемого нетерпения. На этот раз, когда он потянулся наверх, Тагучи не стал ему мешать. ~*~ Такие связи были обычным делом. Когда по роду деятельности ты постоянно окружён привлекательными людьми и в то же время на публике вынужден поддерживать образ «навечно одинокого и незанятого», либидо по неволе сходит с ума и затуманивает границы между хорошей идей и очень, очень плохой. Каме предвидел эту ошибку с Тагучи ещё месяцы назад, когда они впервые столкнулись друг с другом на похожей вечеринке. Тагучи протянул свою большую ладонь для рукопожатия, а Каме уже остро заинтересовался изяществом и соблазнительностью его длинных конечностей. Случившееся принесло с собой странную смесь сожаления и облегчения, потому что теперь, по крайней мере, Каме наверняка знал, что он упускает, до того как окончательно покончил с этим и навсегда повернулся к прошлому спиной. Ошибки могли считаться ошибками, только если случались лишь однажды. ~*~ Свою первую ошибку Каме совершил, когда был ещё совсем свеженькой, полной воодушевления моделью, только что высмотренной Накамару во время проб. — У тебя очень своеобразная походка. Ты абсолютно точно знаешь, как пользоваться своими бёдрами. О, прости, я не в этом смысле, — Каме застыл открыв рот, когда постоянно запинающийся человек в сером костюме протянул ему свою визитку. — Если тебя это интересует, позвони. Мне бы хотелось сделать из тебя звезду. Вскоре после этого Каме убедил себя, что он влюблён в своего менеджера. Долго это не продлилось. По сути, ничего даже не началось. Каме иногда всё ещё задумывался: не было ли в этом отчасти виновато то, что никто из них не спешил рисковать. В модельном бизнесе найти кого-то, кому ты можешь доверять, было слишком сложно, чтобы оставался хоть слабый шанс, что это случится снова. ~*~ Несколько раз в течение прошедшей после вечеринки недели телефон Каме принимался трезвонить, но он отказывался отвечать. Номер Тагучи был ему неизвестен, зато он знал самого Тагучи — достаточно хорошо, чтобы догадаться. И кроме того, ему было прекрасно слышно, что говорил Накамару по своему мобильнику всего в паре шагов от него. — Что? Откуда у тебя мой теле… А! Кояма. Конечно. Он… — Накамару скосил глаза на Каме, который помотал головой. — Его сейчас нет. Что значит «я вру»?! О! Бога ради… держи! И Каме обнаружил, что ему в руку пихают трубку. — Это Тагучи. Он сказал, что хочет поговорить с тобой. — Мне нечего ему сказать, — пробормотал Каме и увидел, как брови Накамару взлетели куда-то высоко под чёлку. Каме отвернулся, почти смущённый тем, что Накамару так просто его вычислил. — Я не собираюсь распутывать твою неразбериху! — А разве ты здесь не для этого? — Каме не собирался говорить это именно так, но он чувствовал раздражение, так что пошло всё на… Лицо Накамару сразу же стало суровым. — Не испытывай меня. — Отлично, — Каме сделал долгий сердитый вдох, выхватил у Накамару телефон, брякнул резкое «Прекрати звонить!» и нажал на «отбой». — Вот. Сделано. Накамару взял трубку, но его фигура всё ещё сохранила напряжённость, а взгляд буравил Каме, несмотря на все будничные, невинные жесты и мелкие телодвижения, которые тот совершал, чтобы заставить Накамару отвести глаза. На горизонте маячила лекция, это было так же очевидно, как то, что собравшиеся на небе тучи предвещают дождь. — Ты понимаешь, в каком положении сейчас находишься, да? Ты же знаешь, что NTT — наш самый крупный конкурент. Одно неправильное движение — и они сметут все фигуры с нашей доски! Не позволяй чьей-то симпатичной мордашке заставить тебя забыть, как много мы трудились… — Я знаю, — прошипел Каме, прежде чем глубоко вздохнуть, ненавидя себя за то, что заставляет Накамару волноваться из-за своих идиотских порывов. И не было бы никаких проблем, если бы Тагучи понимал, что между ними и нет ничего, кроме, вот именно, краткого порыва. — Прости. Это вышло случайно и всё такое. — Ну так постарайся, чтобы это случайно не вышло ещё раз, — коротко рявкнул Накамару, а потом с сарказмом обратился к стене напротив, как будто разговаривая с самим собой. — Не могу поверить, что изо всех людей это должен был оказаться Тагучи. Просто блестяще! — Да? Тогда не забудь сообщить, если у тебя будут лучшие предложения касательно того, кого мне трахнуть следующим… Я имею в виду, — Каме облизнул сухие губы и бросил острый, сузившийся взгляд в его сторону. Он думал, что уже покончил с этим. Он покончил… — поскольку ты взял самоотвод. На это Накамару не смог ничего сказать, просто стоял, моргая своими вытаращенными глазами, как рыба, которая неожиданно забыла, как плавать, — молчаливая и бессловесная. Каме решил, что это, наверное, даже к лучшему. ~*~ Как бы эго Каме ни убеждало его, что этого следовало ожидать, получение приглашения от Johnny’s Fashions всё равно оказалось приятной неожиданностью. — Мы пойдём туда во вторник, чтобы подписать контракт, — сообщил ему Накамару с не меньшим, чем у Каме возбуждением, плещущимся в уголках его улыбающихся глаз. Впрочем, глаза стали немного более серьёзными, когда Накамару продолжил: — Пока что это только испытательный срок. Координатор сказал, что ты должен выйти на подиум в одном из их осенних показов. Они хотят посмотреть, как ты проявишь себя на фоне других новых кандидатов. Уже от одной этой перспективы пульс Каме ускорился. Это было приятное, жадное предвкушение, и не только сверкающие огни, вспышки фотокамер, блеск и сознание того, что сотни взглядов будут скользить по всему его телу, заставили его буквально истекать слюной. И даже не то, что он будет облачён в костюмы, сшитые из лучших, самых дорогих тканей, которые прильнут к нему нежнее любовника. Даже без всего этого конкуренция всегда его возбуждала. — Так скоро? Попытка Накамару изобразить серьёзность провалилась, и он расплылся в улыбке. — Что, боишься не справиться? Урви свой шанс, Каме, и ты появишься на развороте их журналов. Пути назад нет. — Меня всё устраивает, — ухмыльнулся в ответ Каме. В глубине подсознания он втайне начал надеяться на новую встречу с Тагучи. Просто чтобы огорошить того своими хорошими новостями. ~*~ Каме встретился с Тагучи даже раньше, чем думал. И ему понадобилось несколько долгих мгновений напряжённого таращенья на безупречную причёску Тагучи, чтобы осознать, что они на самом деле оказались на одной и той же репетиции одного и того же показа. Тагучи выглядел не менее удивлённым, и Каме никак не мог понять, было ли это удивление радостным (какого, собственно, он привык от него ожидать) или… несколько другим. «Несколько другим», кстати, прекрасно описывало и испытываемое Каме странное чувство, как будто внутри у него что-то резко оборвалось. — Что ты здесь делаешь? — спросил Тагучи, слегка нахмурившись. — То же, что и все остальные присутствующие. Учусь ходить по подиуму, — Каме почувствовал, как смех сам собой рвётся у него из горла. — Тебе тоже позвонили из Johnny’s Fashions? Стой, не отвечай, конечно, так и было. Как иначе ты бы оказался здесь… разве что преследовать меня по телефону тебе уже недостаточно? Это прозвучало далеко не так, как он рассчитывал. Правильнее сказать, прозвучало-то оно так, но реакция, которую вызвали его слова, превратила их во что-то ужасное и ядовито-язвительное, а это было совсем не то, что подразумевал Каме. Ну, точнее, он, конечно, подразумевал, но… не так. Предполагалось, что Тагучи просто, как всегда, рассмеётся, а не… — Знаешь, — начал Тагучи с кривой и неестественной улыбкой, подобной которой Каме никогда не видел на его лице. Уголки тонких губ, которые он целовал несколько недель назад, предприняли отважную попытку растянуться в обычном радостном энтузиазме, но быстро оставили это притворство и опустились, бессильные и безжизненные. Впрочем, Каме ведь всегда и хотел увидеть это, увидеть, как Тагучи сдаётся, как все обычные люди, не так ли? — Какое-то время я думал, что ты игнорируешь меня, потому что узнал, что мне позвонили, и считаешь, что я снова перебежал тебе дорогу. И знаешь, даже если бы это было так, я мог бы это понять... Я знаю, как сильно ты этого хочешь. Каме почувствовал, что против воли ощетинивается. Надо же, какая глупость. Не было никаких причин сердиться, но Каме чувствовал, что ему хочется. Гнев был чем-то понятным и основательным, Каме всегда легко вспыхивал, когда дело касалось Тагучи. Присутствовали, конечно, и другие чувства, которые вспыхивали ещё легче, определённые желания и подспудная тоска, пробуждавшаяся лишь в моменты, когда Каме позволял себе поиграть в «А вот если бы…». Надо же, какая глупость… Гнев был самым безопасным выходом. — И теперь я получил это, — ответил Каме. Изогнутая волна волос Тагучи, упавшая на левый глаз, как тёмная вуаль — такая контрастная на фоне его бледной кожи. Он был… красив. Только нехарактерно опущенные губы немного всё портили. — Ты обманываешься, если считаешь, что в состоянии перебежать мне дорогу. Для этого я должен был бы на самом деле думать, что ты можешь со мной соперничать. Рука на ремне спортивной сумки, висящей у Тагучи на плече, заметно сжалась. И на этот раз на его губах появилась улыбка — холодная и отстранённая в своей жизнерадостной искусственности. — Я обманывался во многом, но если ты так себе это представляешь, Казуя, тогда я думаю, что ты мне тоже не соперник, — слова Тагучи прозвучали так негромко, обёрнутые в глубокий мягкий баритон его голоса, что заключённый в них удар достиг Каме только тогда, когда Тагучи уже давно ушёл. ~*~ Репетиция пролетела в тумане коротких указаний: шагай, поворот, замри, поворот, прими позу, шагай, поворот налево, поворот направо, прими позу, быстрее, не так быстро, налево, направо, налево, направо. Не улыбайся. Ну, по крайней мере, это было просто. В последней серии костюмов они с Тагучи должны были идти по подиуму вместе. Каме выходил первым, а Тагучи следовал за ним, и затем, дойдя до конца сцены, они расходились каждый в свой угол, а потом снова встречались посередине и менялись местами. Всё дело было в правильной согласованности движений, и каким-то образом, несмотря на разницу в длине их ног, они следовали друг за другом точно шаг в шаг. Настолько, что даже заслужили жиденькие аплодисменты от своего перенервничавшего координатора. — О, Такки так обрадуется, когда вас увидит! И только когда Каме уже отмокал в ароматической ванне у себя дома, до него дошло, как именно им удалось выступить с такой полнейшей синхронностью. ~*~ В день показа их ждал тот же водоворот нервов и стресса, который туманил голову на репетиции, только в десятикратном размере и приправленный лаком для волос, макияжем и бесконечными стойками с костюмами, которые им предстояло надеть этим вечером. Каме удалось буквально на секунду заметить Тагучи в царящем за сценой хаосе, прежде чем его уволокли наводить красоту. И хотя за плечами у Каме было уже с десяток показов, но ощущение рук, постоянно касающихся его одежды, волос, кожи, тычущих чем-то в лицо или глаза, — к этому он так и не мог привыкнуть. Однако, в соответствии с вечной истиной, «красота требовала жертв», и потому он только сжался, крепко зажмурив слезящиеся глаза, пока кто-то орудовал подводкой, чтобы сделать его неотразимым. На сегодня было запланировано всего шестнадцать проходов по подиуму, каждый из которых представлял какой-то новый ансамбль, и Каме предстояло появиться в десяти из них. Он едва успевал понять, когда заканчивался один проход и начинался другой, как его уже снова выталкивали на подиум, а потом утаскивали назад, чтобы полностью стереть и нарисовать заново, превращая в кого-то совершенно иного. Он был хрупким темноволосым подростком, вышагивающим по подиуму в узких бордовых брюках и тяжёлых бёрцах, и поддельная татуировка шипастыми ветвями сбегала вниз по бледной груди, скрываясь под одеждой где-то ниже пупка. А двадцать минут спустя белокурые волосы спадали ему на спину, завязанные в длинный хвост, и тонкая ткань красной юкаты соскальзывала с загорелых плеч, пока он двигался по сцене, окидывая скрывающийся в полумраке зал томным взглядом из-под тёмных ресниц. Он больше не понимал, кто он такой. Он был никем, просто некой сущностью, сбрасывающей один покров за другим. Осознание внезапно вернулось, когда он столкнулся лицом к лицу с Тагучи в считанные минуты перед их последним проходом. И если он больше не был Каме, то и Тагучи не был Тагучи. В его тёмных волосах отсвечивали неоново-синие пряди, а губы, подкрашенные, чтобы казаться полнее, искушающе поблёскивали под падающим на них светом, и Каме против воли задумался, изменился ли их вкус. Что же касается костюма Тагучи, то он, казалось, был задуман специально, чтобы подчеркнуть его подвижную и гибкую фигуру — от широкого размаха плеч до упругих грудных мышц. Ноги Тагучи были обуты в сандалии, а выше начинались тёмные джинсы — такие узкие, что непонятно, как тому вообще удалось их натянуть, и заставляющие ноги Тагучи казаться бесконечно длинными. На талии джинсы сидели так низко, что сквозь свободный ажурный свитер, надетый сверху, можно было увидеть острые косточки его таза. Да и сам свитер мог считаться таковым только условно: свободная сеточка из шелковисто-белой шерсти, тысячей окошек приоткрывающая окутанное ей тело. Сначала приняв всё за причуду падающего света, Каме резко втянул воздух, когда понял, что это не так, что кожа Тагучи на самом деле светилась вне зависимости от того, как он поворачивался, потому что была покрыта слоем золотых блёсток. Твою мать! Тагучи был весь из ёбаного золота, и при одном взгляде на него у Каме подгибались колени! Но и перестать смотреть на него он тоже не мог. — Ты хорошо выглядишь, — наконец сказал Тагучи, как всегда сердечный и вежливый, и выглядящий просто охуительно. Каме неожиданно порадовался, что его собственные кожаные брюки тоже ужасно узкие. — Красиво? — еле выдавил он с хрипловатым смешком. Тагучи не улыбнулся. И не нахмурился. Его лицо осталось невозмутимым, за исключением подкрашенных тенями век, которые слегка сузились, заставляя глаза казаться ещё темнее. И кажется, ему так же, как и Каме, было непросто отвести взгляд. — Непристойно, — Тагучи наконец посмотрел в сторону сквозь щёлку в кулисе, отделяющей их от подиума. — Готов? Всего несколько минут назад Каме был готов измученно рухнуть. Но сейчас он слышал только грохочущий в ушах пульс — громче голосов, сообщающих, что скоро их выход. — Всегда и где угодно. ~*~ Каме было непросто хвататься за плечи Тагучи, чтобы удержать равновесие, учитывая, что тот был на целую голову выше, и ещё сложнее из-за того, что приходилось следить, чтобы пальцы не запутались в сеточке свитера. И то, что в этот момент Тагучи посасывал его шею, отнюдь не упрощало эту задачу. — Прекрати, — неровно выдохнул Каме. Засосы — недопустимая вещь, когда тело выставляют напоказ всему миру. Впрочем, Тагучи понимал это и сам и, извиняясь, лизнул его кадык, усмиряя боль. На этот раз они находились в кабинке туалета. И Каме был практически уверен, что к подошве сандалии Тагучи прилипла туалетная бумага. Но всё равно находил его слишком возбуждающим, чтобы отпустить. Чёрт! Закинуть свои ноги на бёдра Тагучи оказалось сложнее, чем Каме рассчитывал, но Тагучи помог им обоим удержать равновесие, крепко обхватив Каме за талию. Одна из его рук пробралась под рубашку Каме, чтобы исследовать спину, и тот дёрнулся и застонал от неожиданно холодного прикосновения к лихорадочно горящей коже. Губы Тагучи коснулись его губ и жадно втянули, а другая его рука защитила затылок Каме, когда они покачнулись и с размаху ударились о стенку кабинки. — Осторожно, — пробормотал Тагучи — жаркий и влажный выдох на щеке у Каме, когда одна из фальшивых молний, наискосок пересекавшихся на бёдрах кожаных брюк, запуталась в шерсти его свитера. — К чёрту! — Каме попытался притянуть Тагучи за шею обратно к себе, одновременно жадно толкнувшись бёдрами в поисках трения, в котором он так отчаянно нуждался. Но Тагучи как будто даже не заметил этого, слишком занятый распутыванием молнии. — Эй, так у меня ничего не получится, — откликнулся Тагучи. — Думаю, эти костюмы стоят примерно треть нашей зарплаты. — Надо было раньше об этом думать… — «До того, как ты позволил мне затащить тебя в грязную туалетную кабинку»… Каме прикусил губу и попробовал другой подход. — Я думал, ты хочешь меня больше, чем чего бы то ни было? Пальцы Тагучи замерли. И когда он посмотрел на Каме, его лицо снова застыло в том же отстранённом спокойствии. За исключением лёгкой напряжённости в уголках рта, которая слегка пугала Каме и одновременно заставляла его хотеть толкнуться ещё раз — пах в пах, чтобы увидеть, как это лицо исказится от удовольствия. — Я понял, что теперь хочу чего-то другого. Тагучи вернулся к своему занятию, а Каме всё пытался разобраться в его словах, слыша их, точно на повторе, снова и снова, чувствуя, как их грубоватая прямота задевает его, практически… причиняя боль. В этом не было никакого смысла. Почему же тогда Тагучи вообще здесь, почему позволил Каме обхватить себя ногами, почему возбудился не меньше? И зачем он тогда таращился, зачем заставил Каме поверить, что между ними всё кончено, а потом взял и позволил Каме сиять, когда мог затмить его безо всяких усилий?.. Каме не был идиотом. На подиуме Тагучи замедлил свой шаг, чтобы Каме не отстал от него. Их синхронность вовсе не была случайным совпадением, это чёртов Тагучи обеспечил её, вместо того чтобы с лёгкостью выставить Каме на посмешище. Но, может быть, Каме всё неправильно понял? Может быть, именно это Тагучи и имел в виду, когда сказал, что не видит в Каме соперника? Неужели он считал, что Каме настолько безнадёжен, что нуждается в его помощи?.. Автоматически Каме продолжал цепляться за плечи Тагучи, застыв от унижения и медленно вскипающего гнева, слишком слабого пока, чтобы вырваться наружу. И даже взорвавшись, в первую очередь он обрушился бы на себя самого. Конечно, если бы Тагучи оказался поблизости, ему бы тоже досталось, но это не представляло проблемы, потому что, очевидно, тот не испытывал никакого желания остаться. Наконец отцепив молнию от своего свитера, Тагучи медленно распутал их конечности, осторожно придержав Каме, чтобы тот не упал, когда его ноги соскользнули на пол — одна за другой. И эта нежная забота… во всём этом не было никакого смысла. Только что накалявший их жадный жар потихоньку угас. Тагучи отступил в сторону. Некоторое время они просто смотрели друг на друга, прежде чем Каме наконец заговорил, морщась от того, каким незнакомым внезапно показался ему собственный голос. — Не начинай того, что не можешь закончить. Уголок рта Тагучи приподнялся в невесёлой улыбке. — Тебе бы следовало самому прислушаться к своему совету, Казуя. — Не называй меня так! — рявкнул Каме. Сначала Накамару, теперь Тагучи. Если они не хотели его, то почему тогда просто не свалили на хуй? — Прости, — Тагучи наклонил голову, — видимо, я тоже могу быть эгоистом. И он развернулся и вышел, не сказав больше ни единого слова. В пустоте туалета Каме вздрогнул от внезапного холода. Сквозь широкую дверцу кабинки, которую Тагучи оставил открытой, Каме было видно собственное отражение в зеркале над раковиной. Его кожа блестела. Следы позолоты покрывали его лицо, подбородок, шею… даже его ладони поблёскивали в холодном свете. Каме отбросил следующую мысль в тот же момент, как она явилась к нему — нежданная и нежеланная. Тагучи въелся в его кожу. |
@темы: перевод, фанфики, Из одного круга
» — ответил Джунно, но Накамару это Совершенно Не Убедило. 
Каме: (разглядывая статью о дораме в Potato) Вау, какая она визуально яркая.
Каме: Что правда, то правда. Особенно в моём случае, поскольку у меня в разгаре съёмки фильма, то я не могу загорать, так что обмазываюсь солнцезащитным лосьоном с ног до головы.